Дадыкин А.В.

Работники Московского печатного двора второй половины 17 в.*

Положение и условия работы мастеровых Печатного двора второй половины 17 в. учеными пока всесторонне не рассматривались в отличие от личностей и свершений справщиков Печатного двора, которым посвящена обширная литература. Впрочем, в рамках изучения других проблем истории российской книжной культуры накоплен интересный материал о работниках Московской типографии. Особо стоит упомянуть в этой связи исследования П.Ф. Николаевского , С.Н. Брайловского , Б.П. Орлова , Е.Л. Немировского , А.А. Гусевой и И.В. Поздеевой .

Источником для исследования послужили документы Московской типографии по первой и третьей описям фонда 1182 (Архив Приказа книгопечатного дела) РГАДА. На основании сплошного просмотра документов указанного Приказа, отвечавшего за повседневную деятельность типографии, были составлены три списка : «начальных людей», дьяков, подьячих, справщиков и других членов Правильной палаты; мастеровых людей и сторожей Печатного двора (оба списка за 1651–1700); учителей, старост и учеников русского и греческого отделений Типографской школы при Московском печатном дворе за 1684–1699.

В настоящей работе представлены первые результаты анализа списка мастеровых людей и сторожей, насчитывающего 820 имен. Среди них так называемые «становые» мастеровые (наборщики, разборщики, тередорщики, батырщики), непосредственно осуществлявшие процесс тиражирования книги, «розница», т.е. мастеровые разных специальностей (знаменщики, резцы, словолитцы, олифленники, рудники, столяры, кузнецы, переплетчики), обеспечивавшие этот процесс всем необходимым, а также приставы и сторожа. Источниками для составления списка послужили окладные книги типографии, фиксирующие выдачу указанным лицам жалованья, «записные книги» с текстами наиболее важных указов, касающихся Печатного двора, а также 144 поручные записи, составляемые при приеме нового сотрудника на работу. Для каждого лица дается информация об имени, патрониме, часто прозвище, времени поступления на работу и увольнения, иногда с указанием причины; специальности, переходе с одной должности на другую; для некоторых лиц – о родственных связях с другими работниками типографии; награждениях и взысканиях за годы работы; участии в трудовых конфликтах; дополнительных заработках на Печатном дворе; о покупке книг через лавку; о членах семьи, месте проживания; об умении или неумении писать и др.

Анализ списка подтверждает наблюдения, сделанные еще по материалам первой половины века, о том, что многие работники Печатного двора были связаны родственными узами. Хотя эти связи не фиксировались в документах типографии систематически и можно восстановить лишь небольшую их часть по распискам одного родственника за другого в получении жалованья, в список мастеровых людей второй половины 17 в. попали 15 пар «отец–сын» (и две династии «отец – двое сыновей»), восемь пар и две «тройки» братьев, шесть пар «дядя-племянник» и т.д. В ряде случаев удается проследить три поколения работников типографии. Например, основатель одной из старейших династий мастеровых людей 17 в. Ананий Исаев работал на Печатном дворе сторожем, а затем батырщиком с 1629 по 1654 г.; его сын, тередорщик, а затем наборщик Степан Ананьин получал жалованье в 1651–1683, а его внуки тередорщики Василий и Никифор Степановы дети Обуховы работали: первый – в Верхней типографии в 1680–1683 и на Печатном дворе в марте 1678–январе 1680 и с марта 1683, второй – на Печатном дворе с сентября 1683, продолжали работу они и в первые годы 18 в. Из-за эпидемий чумы середины 17 в. многие династии прервались, но сама традиция преемственности «книгопечатного дела» осталась неизменной. Появляются новые семьи мастеровых людей, продолжающиеся в 18-м столетии. Так, Борис Петров сын Покровский работал в типографии батырщиком (1661–1664, с 1697) и тередорщиком (1664–1697); его дело продолжили сыновья: Дмитрий (тередорщик с сентября 1690), Федор (разборщик, батырщик, тередорщик – с февраля 1692 по август 1697, в 1697 заменил отца на месте тередорщика), Панкратий (тередорщик – с сентября 1698).

К середине 17 в. Московский печатный двор представлял собой хорошо отлаженную государственную централизованную мануфактуру – одно из немногих предприятий подобного типа, существовавших тогда в России. С этой точки зрения положение мастеровых типографии (предшественников будущего социального слоя кадровых профессиональных рабочих), их взаимоотношения с руководством Печатного двора представляют особый интерес. Уже отмечалось, что в социальном статусе мастерового первой половины 17 в. сочетались черты «тяглового человека», прикрепленного к своему рабочему месту, и наемного работника . С формальной точки зрения за вторую половину столетия сдвигов в этой области не произошло, однако ряд трагических событий в истории типографии привел к некоторым изменениям фактического статуса мастерового. Речь идет о пандемиях чумы («морового поветрия»), поразивших Москву осенью 1654 и 1656 гг., и экономическом кризисе начала 1660-х годов. Моровое поветрие нанесло страшный удар по кадровому составу типографии: из 145 человек, получивших жалованье 20 октября 1653 года, после 1656 года на Печатном дворе остались лишь 25. Число действующих станов вынужденно сократилось с 12 до 8, однако работали они в чрезвычайно напряженном темпе (не стоит забывать, что указанные события происходили на фоне церковной реформы патриарха Никона и бесперебойный выпуск «новоправленных» книг считался важнейшей государственной задачей). Руководство типографии привлекло к работе новых людей, причем не только «прибылых» мастеровых, уже хорошо знакомых с технологией книгопечатания, как это бывало раньше, но и ремесленников, которых приходилось обучать в процессе работы. Более того, нужда в квалифицированных работниках оказалась столь сильна, что после первого, самого страшного удара эпидемии на Печатном дворе трудились даже иностранцы – поляки: знаменщик Ян, резец Григорий, кузнецы Станислав и Михаил (правда, только с апреля по июль 1655). Уцелевшие «кадровые» сотрудники были распределены по станам таким образом, чтобы максимально обеспечить передачу опыта и трудовых навыков новопришедшим мастеровым и не допустить резкого падения качества продукции. Работникам, «что были преже до морового поветрия», помимо положенного жалованья по окладам и за хлеб деньгами, выплачивали премии (например, «простойные деньги» за сентябрь–февраль 1654/1655 и сентябрь–январь 1656/1657 гг., когда типография не работала). Новопришедшие мастеровые люди не могли с первых же дней работы обеспечить необходимое качество изданий, поэтому прежний принцип деятельности типографии, когда вся работа над книгой осуществлялась только сотрудниками назначенных для этого станов, соблюдаться не мог.

Руководство Печатного двора (как представляется, первоначально – в качестве временной меры) нашло выход в использовании иной системы отношений: наиболее сложные в технологическом плане работы (исправление ошибок в наборе, титульные листы, указатели к тексту изданий, набор и печать мелкой азбукой, тиражирование малоформатных изданий и др.) выполнялись (часто во внеурочное время) на основании «ряда», т.е. договора найма между администрацией Приказа и группой мастеровых. Ранее подобные договоры заключались, как правило, только между дьяком Приказа и посторонним ремесленником (ремесленниками) и касались изготовления необходимых для типографии материалов или ремонта станов. Естественно, что «ряд» оформляли только с наиболее квалифицированными мастеровыми, и это стало одновременно еще одним способом поддержать их материально. Разные виды вспомогательных работ, ранее выполнявшихся в основном посторонними людьми, теперь становятся прерогативой штатных сотрудников типографии. Например, простейшие «внеплановые» ремонтные работы проводят столяры или кузнецы, уборку территории Печатного двора, контроль за доставкой дров и иных материалов осуществляют сторожа, счет и сортировку крупных партий купленной бумаги проводят специально нанятые бригады становых мастеровых. После морового поветрия со страниц окладных книг исчезает упоминание о штатных («казенных») переплетчиках . Все переплетные работы стали выполнять наймом, причем в отличие от первой половины века, когда львиная доля книг переплеталась посторонними жителями посада, ныне до 85% заказов забирают работники типографии.

Вскоре после морового поветрия разразился экономический кризис, проходивший на фоне затяжной русско-польской войны (1654–1667). Порча правительством серебряной монеты, а затем выпуск медных денег привели к гиперинфляции, стремительному росту цен, сокращению покупательной способности населения, в том числе сокращению спроса на книги. На рынке типография выступала как самостоятельный хозяйствующий субъект и за многие материалы (в первую очередь, за импортную бумагу и киноварь) вынуждена была платить серебром. В то же время Печатный двор как государственное предприятие длительное время принимал медные деньги в качестве средства оплаты своей продукции и нес серьезные убытки . Теми же деньгами выплачивали жалованье мастеровым (наряду с внеочередными «чрезвычайными» выплатами, осуществлявшимися серебряными деньгами). Пытаясь материально поддержать наиболее квалифицированных сотрудников, администрация Печатного двора в марте 1659 г. переводит сначала один, а в октябре 1660 г. второй стан для печатания «мелкой азбукой». К этим станам отбираются лучшие мастеровые, которые получали двойной оклад по сравнению с мастеровыми аналогичных специальностей, работавших у других станов. Именно эти мастеровые первыми возобновили работу, замершую на несколько месяцев в конце 1662 г., силами именно этих сотрудников было напечатано одно из важнейших изданий за всю историю деятельности типографии – Библия 1663 г.

После кризиса начала 1660-х Печатный двор долго не мог оправиться, а во второй половине 1660-х даже стал убыточным для казны. В этой ситуации 21 августа 1667 руководство типографии пошло на беспрецедентное сокращение штатов (в три раза!). Специально созданная комиссия разделила мастеровых на три группы. К первой группе относились наиболее квалифицированные работники, из которых были сформированы бригады, обслуживавшие четыре стана. Только они и были оставлены на постоянном окладе. Во вторую группу были включены мастеровые, оставленные «в прибыль», т.е. за штатом . Эти работники могли замещать места временно нетрудоспособных штатных мастеровых, а также наряду с последними участвовать в выполнении работ по найму. С этого момента сначала два, а затем и четыре стана специально выделяются для работы наймом; а сам этот вид экономических отношений становится на Печатном дворе повседневным явлением. Наконец, мастеровые из третьей группы были просто уволены из типографии, и лишь очень немногие из них впоследствии смогли вновь вернуться туда.

Со второй половины 1670-х гг. в деятельности типографии намечается новый подъем. В 1677 г. на оклад переводят еще три стана, с 1678 г. жалованье по окладам получают мастеровые уже 10 станов, и наконец с марта 1683 г. (после закрытия Верхней типографии, возвращения работавших там мастеровых и всего имущества на Печатный двор) на окладе находятся мастеровые 12 станов, как было до начала кризиса 1660-х гг. (см. Таблицу). Тем не менее объем работ, выполняемых наймом, не сокращается, а это значит, что найм уже не воспринимается как временная «антикризисная» мера. Он позволял использовать имеющиеся в наличии запасные или временно простаивающие мощности. Как и в годы экономического кризиса, наймом выполнялись технологически сложные работы или печатались наиболее ходовые малоформатные издания.

Таким образом, найм становится одной из «обыденных» форм экономических отношений на Печатном дворе уже в третьей четверти 17 в., и это не могло не повлиять на фактический статус мастеровых типографии. С одной стороны, они формально все еще были прикреплены к своим «местам» и не имели права прекратить работу даже в случае невыполнения администрацией типографией своих обязательств. С другой стороны, мастеровые во второй половине 17 в. все чаще выступают и как наемные работники, связанные с руководством типографии чисто экономическими интересами.

К «антикризисным» мерам относится также и разрешение совмещать штатные должности. Например, сторож Исая Еремеев в сентябре 1658–феврале 1662 одновременно исполнял обязанности олифленника, а в октябре 1660–марте 1661 еще и являлся кузнецом, т.е. получал жалованье как работник трех разных специальностей; Леонтий Григорьев сын Шокуров с 1673 по август 1682 совмещал должности батыйщика и олифленника, а с марта 1685 по январь 1689 – наборщика и олифленника; Елизар Савельев в 1679–1680 оставался единственным столяром на Печатном дворе, а в 1681 г. обучал «наемщика к государеву делу другово столяра», за что в указанные годы получал двойное денежное и хлебное жалованье; тередорщик Григорий Алексеев в марте 1682–феврале 1683 одновременно получал оклад и как один из приставов; Иван Дмитриев с 27 февраля 1686 по август 1689 г. исполнял обязанности батырщика и разборщика; тередорщик Богдан Иванов в феврале–августе 1688 работал и как словолитец. В первой половине 17 в. совмещение двух должностей не разрешалось.

Структура денежного жалованья позволяла администрации типографии регулировать общую величину выплат. Жалованье состояло из фиксированного оклада (выплачивался, как правило, в сентябре) и так называемых «хлебных денег», т.е. стоимости определенного количества ржи и овса, выплачиваемой деньгами (как правило, в феврале) и определяемой представителями государевой казны. Подобная система оплаты труда мастеровых окончательно установилась еще в первой половине 1640-х гг.

С этого времени основной вектор борьбы мастеровых за свои экономические права смещается в область «хлебного жалованья». Коллективные челобитные всех сотрудников типографии с просьбой выплатить «хлебные» деньги, исходя из текущей рыночной цены хлеба (а не заниженной официальной) являются надежным маркером неблагополучной экономической обстановки в столице (дело в том, что тексты таких челобитных сохранялись в делах типографии, если челобитные были удовлетворены, а это случалось только в действительно тяжелые годы). В разгар экономического кризиса начала 1660-х руководство типографии было вынуждено даже частично вернуться к забытой с окончанием Смутного времени практике частичной выплаты натуральными продуктами (дважды – в 1662 и 1663 гг. – половину хлебного жалованья выдали натурой).

С 21 мая 1650 г. среди прочих документов в Архиве типографии появляются поручные записи, в которых наиболее авторитетные мастеровые ручаются перед приставом за своего коллегу, поступающего на Печатный двор или, в некоторых случаях, переходящего с одной должности на другую. При нарушении условий договора, перечисленных в поручной записи, «поручники» отвечали за действия преступника своим имуществом. Если человек приходил в типографию впервые, помимо обязательных челобитной с прошением о приеме на работу и поручной записи, со слов соискателя места составлялась «сказка». В ней новый мастеровой рассказывал о своем происхождении, месте жительства, и ручался, что он «нигде в сотню и в ыные ни в которые слободы в тягле подушных записей по себе не давывал, в стрельцах и солдатех и во дворех боярских не бывал» . Таким образом, мастеровыми могли стать только лично свободные люди . Принцип коллективной ответственности работников существовал на Печатном дворе и в первой половине 17 в., однако возникновение вышеперечисленного комплекса документов, жестко оформляющих этот тип отношений, безусловно, связано с принятием в 1649 г. Соборного уложения.

В этой связи необходимо указать на прямую текстуальную связь поручной за мастерового типографии и «жилой» записи, которую родители ученика, поступающего в обучение к частному ремесленнику, давали мастеру-учителю . Перечень преступлений в поручной записи со временем меняется, так что этот формальный, на первый взгляд, документ оказывается любопытным свидетельством о том, каких преступлений руководители типографии опасались больше всего. Вот какие проступки фигурируют в поручной 1651 г.: «… никаким воровством не воровати, и в государевой казне хитрости никакие не учинити, и не бражничати, и за бражничеством дела не поставити, и взяв государево денежное и хлебное жалованье не збежати….» . А вот это уже 1695 год: «…заповедных питей не пивать и не бражничать, костью и карты не играть, не воровать, вином и тобаком не торговать, с воровскими людьми не знатца, и государевы казны не покрасть, и подвоху не подвесть, и хитрости никакие над казной великих государей и над становым делом не учинить и к государеву делу на Печатный двор ходить по вся дни…»

Помимо коллективной поруки, мастеровой нес личную ответственность за выполненную им или его станом работу. В частности, еще в первой половине 17 в. в конце каждого экземпляра нового издания расписывался мастеровой, лично отвечавший за полноту данного экземпляра. В качестве наказания могло производиться удержание части жалованья (например, 30 октября 1661 г. батырщику Отворотной палаты не выплатили положенную прибавку к жалованью «за неполные Прологи за две книги», а 15 июня 1662 г. «целовальник Устин Трофимов две книги Прологов в государеву казну принял, и государево жалованье в прибавку Никите … выдал» ) или увольнение с Печатного двора с формулировкой «за воровство». Во второй половине 17 в. появляются специальные указы, регламентирующие ответственность наборщиков за свою работу (30 июня 1676, 10 августа 1677 г.). В указе от 1677 г. наборщикам, «которые бывают у набору страниц своего дела», предписывалось «смотрить своего набору тех листов дела за тередорщиками и батыищиками покамест тот лист отделают, быть им самим всякому у своего стану, чтоб в том деле никакой порухи и моранья в страницах и в строках и полусловицы не было» . Таким образом, происходит ужесточение контроля за всеми этапами работы над книгой и повышении личной ответственности исполнителя работ.

Патерналистские тенденции в социальной политике руководства типографии во второй половине 17 столетия также становятся системой: к разовым «экстренным» выплатам (по случаю пожара или тяжелой болезни, на похороны близкого родственника) добавляется регулярная милостыня, выплачиваемая некоторым «заслуженным» работникам, отправленным на покой по старости. Например, в 1685–1689 гг. милостыню «за его многую работу на Печатном дворе» регулярно получает бывший тередорщик Кондратий Марков, проработавший в типографии с 15 марта 1655 по август 1683 и в старости ослепший. На мастеровых распространялась частичная неподсудность общему суду по долговым обязательствам и даже за мелкие уголовные нарушения (ряд дел рассматриваются непосредственно в Приказе книгопечатного дела , в других случаях в рассмотрении тяжбы обязательно участвует представитель типографии).

Таким образом, во второй половине 17 в. на Печатном дворе утверждается и быстро развивается сравнительно новая форма отношений между заказчиками и штатными исполнителями работ – договор найма. Она органично встраивается в традиционную систему отношений между руководством типографии и мастеровыми людьми и помогает Печатному двору выстоять после эпидемий середины 1650-х, экономического кризиса начала 1660-х и стагнации первой половины 1670-х.

Таблица

Число мастеровых различных профессий, получавших государево или патриаршее денежное и хлебное жалованье во второй половине 17в. (по данным Архива Приказа книгопечатного дела)*.

Профессия	1651– 1654	1655	1656– 1658	1659– 1660	1661	1662– 1666	1667–1676	1677	1678– 1682	1683– 1700
Справщики	4–7	Нет данных	4-5	3–4	?	5	4	4	3-4	3–8
Подьячие	2–3		2	2	2	3	3	2	2-3	3–4
Книгохранитель	–		-	-	-	-	0–1	1	1	1
Писцы	1		2	2	?	0–1	0–2	2	2	2-3
Чтецы	1		1–2	2	?	0–3	0–2	-	1-2	1
Мастеровые:
Наборщики	24	12	16	18	20	24	8	14	20	24
Разборщики	12	7	8	9	10	12	4	7	10	12
Тередорщики	48	30	32	36	40	48	16	28	40	48
Батыйщики	48	30	32	36	40	48	16	28	40	48
Переплетчики	1–3	-	-	-	-	-	-	-	-	-
Резец	1	-	0–1	1	-	1	1	1	1	1
Знаменщик	1	-			-	1	1	1	1	1
Словолитец	2	1	2	2	2	2–4	2	2	1-2	2
Пристав	1	1	1	1	1	1	1	1	1-2	2
Олифленник	1	-	1	1	1	1	0–1	1	1	1
Рудник	1	1	1	1	1	1	2	2	1-2	1
Столяр	2	1	2	1	2	1–2	1	1	1-2	2
Кузнец	3	-	0–2	1–2	1	1–2	1	1	1-2	2
Всего мастеровых	145–147	83	98–102	107–108	118	141–145	53–54	87	118–123	144
Сторожа	12	8	8	8–10	10	10–12	8	8	10	10
Кол-во станов	12	8	8	9	10	12	4	7–8	10	12

*В таблице не учитываются «начальные люди» и дьяки Приказа книг печатного дела, учителя, старосты, ученики и сторож Типографской школы.

Статья опубликована: Федоровские чтения 2005. М.: «Наука», 2005.

* Подготовлено при финансовой поддержке РГНФ, грант № 00-01-00411а